1 Плещет дорога Петра Рядом с приютом Андрея. Набережной плита – Можно с ней градусник сверить. Реять – знаменам бы. Где Эти знамена? Под спудом Снега и прели. Надеть Тряпки лежалые трудно, Будто доспехи, что там, В ржавых и спаянных рудах В глину, как в тряпку, молчат. Видит осину Иуда. Вот она, словно сестра, Что на себя не похожа. Память пора постирать, Гнать с лязгом стыков порожней. Надо исправить пути К окнам Синедриона. Совесть, меня отпусти Вместе с женой из Содома. Ночь там и тут, как закон, Только луна вне закона, Те же, с кем был ты знаком, Переселились в икону. Небо граниту велит, Что он сверх времени – сможет: В синий врасти неолит И облака приумножить. Время попросится вспять Из допотопной могилы, Те кто под плитами спят, Выгнуться лесом могли бы. 2 Тот рассказал и замолк, Думал проступок исправить. Прошлого сломан замок, Двери открыты для Равви. Думал исполнить закон, Что-то ему подсказало; Только восток за окном Звездными плакал слезами. Думал закон отстоять, Общую радость субботы, Думал, что – дело на ять, Думал, еще будет что-то. Только когда кошелек, Полный отчетливым звоном, Тронул молчания шелк Вкрадчивым сахарным зовом, Только тогда понял он: В небе превыше закона Первый рождественский стон, Ставший заутренним звоном. Думал, что выше друзей Пишется древняя правда, Словно в повадках зверей Тайна закрытого Рая, Думал исполнить закон, Прежде его – нарушая, И перестал быть знаком С счастьем отверженной «шайки». Сделать небывшим хотел Он для себя утро мира, Вышел от заспанных тел С запахом пота и мирра. Больше туда не идти, Продано право молитвы. Как же теперь прорасти Сквозь безглагольные плиты? Можно теперь дорасти До верхних веток осины. Кто же Иуду простит В раме последней картины? 3 Идет-бредет Искариот По заспанной дороге. Он бледен, приоткрытый рот, Глаза полны тревоги. Карман, как небосвод, пустой, Ветрам открытый древним. Веревкой, как ответ, простой Он ловит в небе древо. Так поднимают паруса, Пращу так вертко целят. Течет по лбу его роса, Себе он знает цену. Вся жизнь под деревом сошлась, И смотрит как на яблоко. Так где теперь твоя душа, Себя узнавший ябедник? Осина, черные листы Дрожат вразброд, как нищие. Хоть были замыслы чисты, Но ужас правды чище их. Ответит кто на поцелуй, Что пики римской бритвенней? Иродиада, потанцуй Под окнами забитыми. Пустует отсыревший мир, Знамена Рима брошены. И падает с высот кумир, Лишь в силе шепот: «Боже мой». А ведь ходил за Ним как все, Была стезя посильною. Светилось Слово на кресте, Иуда стал осиною. 7.02.22
19.01.21
ЭПИДЕМИЯ На крыльях перепончатых уносит В далекие и странные края, Вокруг земной обводит оси, За постоянство позы не коря. Ковид дает покой воображенью, В котором арабески предстают, Укрыл вина и молока броженье Отрепетированный вдалеке уют. Везде глазок-смотрок то примечает, Что не видал в закрашенной судьбе. Листвой торгует ветка, как свечами, Потом стоит раздетой на суде. Зима печет под снегом плюшки, И дети роются, чтоб обнаружить кварц, Стучат ледышки тускло, как коклюшки, И окна чтят цветы, как Розенкранц. Вот эпидемия, отвязная старуха, С улыбкой молодеет на глазах, Потухший изумруд на кромке уха С молочной каплей вживе бирюза. И зеркало с ведерным вязким вкусом Отобразило скулы творога, А яблоко с усердным звонким хрустом Довоплощает в лифе облака. Всё ближе жизнь, она торопит время, В прихожей потерявшее вуаль. Борцы античные на цифровой арене, Их как Аяксов страстных жаль. И стать животная, и душный жребий В глазах затравленных крупней. Заставки фон кровавится жеребый, Но небо ждет, как плеска ждет купель. 19.01.21